Глаза другого мира [Глаза верхнего мира, Глаза чужого мира] - Джек Вэнс

От короткого отдыха суставы Кьюджела только онемели; он хромал, сумка натирала бок. Ещё более угнетающим становился голод, рвущий желудок. Ещё одна зарубка против Юкуну! Правда, Смеющийся Волшебник снабдил его амулетом, превращающим обычно несъедобные вещества: стекло, дерево, рог, волосы, перегной и подобное в съедобную пасту. К несчастью – или в этом тоже проявлялся саркастический юмор Юкуну, – паста сохраняла вкус исходного вещества и за время перехода через горы лучшее, что попробовал Кьюджел, были некоторые съедобные растения и орехи; в одном случае, когда больше ничего не нашлось, ему даже пришлось довольствоваться отбросами, обнаруженными в пещере бородатого фавна. Кьюджел ел очень мало; его длинное стройное тело стало худым и тощим; скулы торчали, как жабры; чёрные брови, некогда изгибавшиеся так весело, теперь стали плоскими и унылыми. Да, за многое придётся ответить Юкуну! И Кьюджел на ходу обычно обдумывал, какой должна быть его месть, если он найдёт обратный путь в Олмери.

Тропа свернула на плоскую каменную плиту, в которой ветер вырезал тысячи гротескных фигур. Обозревая их, Кьюджел подумал, что они слишком правильные, остановился и задумчиво потёр подбородок. Рисунок казался таким тонким, что Кьюджел даже подумал, не иллюзия ли это его мозга. Придвинувшись ближе, он рассмотрел более мелкие детали: изгибы, шпили, волюты, диски, седла, неправильные сферы; скручивания и сгибания, веретёна, кардиоиды, копьевидные башенки – сложнейшая система изображений, которую вряд ли можно отнести к игре стихий. Кьюджел нахмурился в замешательстве, неспособный понять причину такое грандиозного предприятия.

Он пошёл дальше и вскоре услышал голоса и звон инструментов. Он застыл на месте, осторожно прислушался, потом снова пошёл и увидел группу примерно в пятьдесят человек, которые сильно разнились ростом: от трех дюймов до более двенадцати футов. Кьюджел осторожно подошёл, но рабочие, бросив на него взгляд, больше не обращали внимания, продолжая рубить, тесать, скрести, царапать, шлифовать, зондировать и полировать с величайшей тщательностью.

Кьюджел смотрел несколько минут, потом подошёл к надсмотрщику, человеку ростом в три фута, который стоял на помосте, сверяясь с расстеленным перед ним чертежом, сравнивая с ним проделанную работу при помощи сложного приспособления. Казалось, он все видит одновременно, выкрикивает инструкции, бранится, увещевает допустивших ошибки, инструктирует новичков в использовании инструментов. Чтобы подчеркнуть свои замечания, он пользовался удивительным гибким указательным пальцем, который вытягивался на тридцать футов, чтобы постучать по поверхности скалы, быстро начертить диаграмму и так же быстро втянуться.

Десятник сделал один-два шага назад, на время удовлетворённый ходом работ, и Кьюджел обратился к нему:

– Что за замысловатую работу вы выполняете?

– Нашу работу ты видишь, – пронзительным голосом ответил десятник. – Из скалы мы высекаем фигуры в соответствии с требованиями колдуна Фарезма… Эй! Эй! – крик был адресован человеку выше Кьюджела на три фута, который бил по скале заострённой кувалдой. – Ты слишком самоуверен! – Палец выбросился вперёд. – Осторожней с этой щелью; смотри: тут скала легко раскалывается. Сюда наносишь удар шестой интенсивности по вертикали с полусжатием; а в этот пункт удар четвёртой интенсивности на уровне паха; потом воспользуйся лентой четвертного размера и устрани поворот.

Работа снова пошла правильно, и десятник принялся изучать свой чертёж, с неудовольствием качая головой.

– Слишком медленно! Ремесленники работают будто под действием наркотиков или проявляют упрямую глупость. Только вчера Дадио Фессадил, вон тот, ростом в три эльма и с зелёным платком, использовал девятнадцатиразмерный замораживатель, чтобы сделать маленькую ямку в обращённом квартофойле.

Кьюджел удивлённо покачал головой: такой отъявленной чепухи он никогда не слышал. И спросил:

– Но к чему эти необыкновенные работы в скалах?

– Не могу сказать, – ответил десятник. – Работа ведётся уже триста восемнадцать лет, но за все это время Фарезм ни разу не объяснял её причины. Но причины должны быть очень важные, потому что он производит ежедневный осмотр и тут же замечает все ошибки. – Тут он повернулся, чтобы подсказать что-то человеку ростом по колено Кьюджелу, который проявил неуверенность при высечении завитка в спирали. Десятник, сверившись с чертежом, решил вопрос, потом снова повернулся к Кьюджелу, на этот раз глядя на него откровенно оценивающе.

– Похоже, ты проницателен и искусен, хочешь поработать? Нам не хватает нескольких работников в категории пол-элла, или, если ты предпочитаешь более тонкую работу, мы могли бы использовать подмастерье каменщика семнадцати эллов. Ты годишься и для того, и для другого, и перед тобой большие возможности для продвижения. Я сам, как видишь, четырех эллов. За год я достиг положения отбойщика, через три года – формовщика, помощника главного каменщика за десять и служу главным каменщиком уже девятнадцать лет. Мой предшественник был двух эллов, а главный каменщик перед ним – десяти. – И он начал перечислять преимущества работы, которые включают пропитание, жилище, выбор наркотиков, услуги нимфариума, плату начиная с десяти терций в день, различные другие привилегии, включая исполнение самим Фарезмом предсказаний и изгнания злых духов. – Вдобавок Фарезм содержит консерваторию, где каждый может обогатить свой интеллект. Я сам прохожу курс идентификации насекомых, изучаю геральдику королей Старого Гомаза, хоровое пение, практическую каталепсию и ортодоксальную доктрину. Нигде тебе не найти более щедрого хозяина, чем волшебник Фарезм!

Кьюджел сдержал улыбку при виде энтузиазма главного каменщика; но в его животе продолжалось голодное урчание, и он не стал сразу отвергать предложение.

– Я никогда не думал о такой карьере, – сказал он. – Ты перечислил привилегии, о которых я и не слыхал.

– Верно; о них вообще мало известно.

– Я не могу сразу сказать да или нет. Это такое решение, которое нужно предварительно всесторонне обдумать.

Главный каменщик глубокомысленно и одобрительно кивнул.

– Мы одобряем взвешенность в решениях наших рабочих: ведь любой неосторожный удар может вызвать самые губительные последствия. Чтобы исправить неточность размером в ширину пальца, приходится убирать целый блок, на его место ставить новый и все начинать заново. И до того времени, как не будет достигнуто прерванное состояние, все наказываются лишением услуг нимфариума. Поэтому мы не очень приветствуем новичков на работе.